Это уже не ниточки судьбы, это сеть с ячейками. Понятно, студенты и молодые художники про Д.А. не слыхали, но когда наше поколение его открыло и разговоры дошли до Щетинина, он сказал: а я ведь его видел. Очень молчаливый красивый мальчик. Он вырос в семье Дурново (семья врачей, близких друзей матери Щетинина, она сама была врач).
Один из наших случайных посетителей году в 60 был племянник Д.Андреева, внук Леонида Андреева, парижанин, переводчик-синхронист, международник. Звали, кажется, Александр.
Как не запутаться в друзьях? Мамиными друзьями были друзья бабушки Валентины Витальевны: Александр Павлович Квятковский, Губеры, семья сестер Ивановых — и наши друзья становились ее друзьями. И почитателями. А мамины и бабушкины друзья нашими.
Как-то бабушка пришла и сказала: Я встретила Сашу Квятковского. Он завтра придет в гости. Назавтра я и ждала какого-то «Сашу»...
Пришел стройный лысый старичок. Немножко посидел, немножко поговорил с мамой, познакомился с нами. И стал другом на всю жизнь. Его давно нет, а он все равно наш друг.
Приходил он не часто, ненадолго, на общих праздниках не бывал. Заходил, наверно, из библиотеки. Мы стали бывать у него в Козицком, когда подросли, познакомились и подружились с его сыном Володей в студии. Знали, что он литературовед, но плохо себе представляли, чем занимаются литературоведы. И все это время, как и много раньше, А.П. мечтал издать «Поэтический словарь». И даже уже почти не мечтал издать «Ритмологию».
Поэтический словарь издали, трудами и под редакцией Ирины Роднянской, и переиздали, и наконец «Ритмологию» - но до этого торжества он не дожил. А тогда, в первые дни, получив и раздаривая авторские (нам тоже), он, как говорила Ирина, ходил с расстегнутым портфелем, где лежал весь гонорар, и советовался с ней: кому еще дать?
Все предыдущие годы А.П. жил практически без денег и без работы. Припомнили ему и Колчака (был принудительно мобилизован, бежал), и какие-то барнаульские газеты, и кружок конструктивистов. Арест в 33, ссылка в зону Беломорканала, про это мы не знали, но что не мог устроиться на работу и почти нигде не печатался, было видно. Войну пережидал в Москве. Старший его сын, Ярослав, говорил, что военный дневник отца совершенно не интересный: нет денег. Нет хлеба. Холодно. Володя болеет. Идеологически неблагонадежный, репрессированный, формалист.
В порядке оттепели в 64 его приняли в Союз писателей, в 66 издали наконец «Словарь поэтических терминов», в 68 он умер. Издать «Ритмологию» просили Лихачев и Шкловский, но издали совсем недавно, в 2008 году какие-то безумцы в Петербурге. Она запоздала лет на 50 — что там, лет на 70. Какую она бы тогда вызвала дискуссию!
Продолжение следует
