«Так и у нас в Авесте то же самое!»
«А ведь и у Геродота! Как сейчас помню, на первом курсе: скифы, дальше на север исседоны, аримаспы, грифоны, Рипейские горы, а дальше тоже пух и блаженные гипербореи».
Так и возникла теория происхождения Ариев. Жили они себе на берегу Чёрного моря, на северном, в лесостепной зоне, пасли скот и занимались натуральным обменом с обитателями северных лесов, финнами, а может протофиннами, меняли скот и греческие красивые штучки (и даже египетские бусины) на роскошные меха, и расспрашивали, что там дальше, за ними, если идти на Полярную звезду? «Далеко не уйдёшь, - говорили протофинны, - холодно там очень. – Снег, всегда снег. И горы очень высокие. С этих гор все наши реки текут. И там день полгода и ночь полгода. А ночью огни цветные по небу ходят. Плохо, нельзя жить. Мы туда не ходим».
Потом эти арии приручили коней, т.е. приручили-то их раньше, а они догадались использовать по назначению, запрягать в лёгкие боевые колесницы, и пошёл к соседям в чуждые пределы - давить, страшить, разить и покорять. Первая и величайшая военно-техническая революция позволила им быстро занять самый лакомый кусок тогдашней Ойкумены, прослойку с запада на восток (словно начинку в пироге), где примерно и Александр Македонский будет искать счастливой доли, и шёлковый путь проляжет. Облюбовав для себя Иран и Индию, они там обустроились и начали сочинять мифы, космогонии, религии, но в каждую непременно включали, как «то, чего быть не может», историю о горе, подпирающей Полярную звезду.
Вот и мы впитываем, если не с молоком матери, то с молочной манной кашей:
Вперёд! мечом и грудью смелой
Свой путь на полночь пробивай.
Узнай, Руслан: твой оскорбитель
Волшебник страшный Черномор,
Красавиц давний похититель,
Полнощных обладатель гор.
Ещё ничей в его обитель
Не проникал доныне взор…
А кто это говорит? Природный ФИНН!
Но вот Людмила вновь одна.
Не зная, что начать, она
К окну решетчату подходит,
И взор её печально бродит
В пространстве пасмурной дали.
Всё мёртво. Снежные равнины
Коврами яркими легли;
Стоят угрюмых гор вершины
В однообразной белизне
И дремлют в вечной тишине;
Кругом не видно дымной кровли,
Не видно путника в снегах,
И звонкий рог весёлой ловли
В пустынных не трубит горах;
Лишь изредка с унылым свистом
Бунтует вихорь в поле чистом
И на краю седых небес
Качает обнажённый лес.
Не думаю, чтобы А.С. для создания бессмертных строк ворошил свою генетическую память; соблазнительный парк с фонтанами и павильонами («киосками»), который таится посреди неприступного ледяного царства, явно был общим местом и восточных, и западных сказок, где-нб в Бове Королевиче или Еруслане Лазаревиче конечно обретался:
И наша дева очутилась
В саду. Пленительный предел:
Прекраснее садов Армиды
И тех, которыми владел
Царь Соломон иль князь Тавриды.
Пред нею зыблются, шумят
Великолепные дубровы;
Аллеи пальм, и лес лавровый,
И благовонных миртов ряд,
И кедров гордые вершины,
И золотые апельсины
Зерцалом вод отражены;
Пригорки, рощи и долины
Весны огнём оживлены;
С прохладой вьётся ветер майский
Средь очарованных полей,
И свищет соловей китайский
Во мраке трепетных ветвей;
Зима приближилась - Руслан
Свой путь отважно продолжает
На дальный север; с каждым днём
Преграды новые встречает:
То бьётся он с богатырём,
То с ведьмою, то с великаном,
То лунной ночью видит он,
Как будто сквозь волшебный сон,
Окружены седым туманом,
Русалки, тихо на ветвях
Качаясь, витязя младого
С улыбкой хитрой на устах
Манят, не говоря ни слова...
Но, тайным промыслом храним…
Только я не помню, что хотела этим доказать; может, что книжка замечательная, «ОТ СКИФИИ ДО ИНДИИ»?
