Вопрос: где границы познания, и сколько может вместить разум человека? Когда-то это был чисто богословский вопрос, но вот вдруг химики и механики тоже от своих ступок и рычагов поднимают головы и начинают беспокоить ответственных за идеологию и образование. Вроде Роджера Бэкона. Послушаешь, так математика — царица всех наук. Так что же делать? Что делать юному Иоганну-Генриху Фаусту, чья душа просит:
«Чтоб мне открылись таинства природы,
Чтоб я постиг все действия, все тайны,
Всю мира внутреннюю связь...»
Общая теория всего. Говорят, наши ученые к ней приблизились, с открытием волн гравитации. Вот бы забросить ему в XVI век популярное издание Хокинга. Как он себе представлял это «ВСЁ»? И на что бы оно, на первый приклад, сгодилось? Как бы другие поверили, что он «ВСЁ» знает?
То-то и оно. Великое знание должно было давать великие возможности. Наука — это, как выяснилось, пыльные книги и грязные реторты.
«Вот почему я магии решил
Предаться: жду от духа слов и сил», чтобы, значит, узнать ход светил.
Но почему-то, когда Мефистофель обещает ему исполнение желаний, он отправляется не в обсерваторию, а в кабак, и по бабам. С тем, чтобы, удовлетворив матпотребности, перейти уже к духпотребностям.
Духпотребности, в виде алхимии, мистики и герменевтики, удовлетворяются во второй части.
Хотя для того, чтобы стать символом «дерзновения» и «величия германского духа», «сумрачного германского гения», вполне довольно и первой.
