Вернемся к истории Аталами, сына лошади. В ней много (что-то очень много) сюжетных поворотов. Некоторые трудно опознать типологически. Хотя бы на первый взгляд.
Чует материнское кобылье сердце: ребеночек затосковал, верно, хочется ему посмотреть Средний мир, людей... Сама стала его уговаривать отправиться в путь. И дорогу указала: по направлению к солнцу — увидишь жаркозолотой мыс (горный выступ). По направлению к небу увидишь медноблещущий мыс. По направлению к смерти увидишь чернокаменный мыс. Там, где они сходятся — стойбище. Там найдешь старую лошадь, она тебе все дальше объяснит.
Возникает небольшая заминка... Как это, пешком путешествовать? Герою — и без коня?!
Нет проблем, говорит мать. Сдери с меня шкуру, сядь на нее, стегни плеткой, скажи заклинание — и вперед.
Как это?! Мыслимо ли? Но мама настаивает... Начал сдирать шкуру, а из нее на свет явилась красавица пожилая... это, значит, так было задумано! Мальчик, счастливый, сел на шкуру, приказал: «Стань конем! Скакуном необъезженным стань!» - и помчался в исчезающую даль...
В указанном средостенье нашел стойбище и в нем старую лошадь — свою тетку. Представился ей и поведал свою мечту: едет он на зов сердца самой прекрасной девушки. Живет она на Третьем небе, в доме, который вращается на кончике пальца.
Старуха все ему рассказала: там, где сходятся медноблещущий мыс и чернокаменный мыс, насторожен железный капкан, и там же бьются на мечах врукопашную два бойца, один каменный, другой медный. Если выжить тебе суждено, пройдешь эти преграды. И вот тебе булатный доспех против стрелы, копья и губительного ветра с небес...
Все так и получилось, как сказала старая лошадь: Нашел мальчик нужный стык и капкан. А духов уговорил по-хорошему, «преисполнились духи добра, приоткрыли железный капкан», и всадник с конем протиснулись в щель. Дальше наш герой поехал, «огибая простершийся вдаль жарким золотом блещущий мыс», проехал его и решил заночевать. Но что-то его насторожило. На всякий случай коня он превратил в бурьян, а себе наказал: «Камнем сделайся, чтоб никакой урянхай (якут) не узнал бы тебя!». Так и ночь прошла, а утром «камнем лежа, открыл он глаза» и увидел, что к реке (была там оказывается) слетели семь журавлей-стерхов...
Все понятно. Птицы сбросили оперенье и бросились купаться, и резвиться, и хохотать, но при этом торопили друг друга: вот-вот придет наш защитник, жених, неведомый Сын Лошади!
