В степи, устраивая «большой прием», поминки по знатному родичу, торжество по случаю провозглашения ханом, очень богатая семья может остаться с одними долгами и никогда уже не выбраться из бедности... Но иначе нельзя! И дальше — как повезет. Гости могут разъехаться по улусам сытые, благодарные, но не воодушевленные. А может той оказаться историческим событием, народной памятью, прославить род, семью, богатырей, коней, да что там — певцы перечислят чаши и ковры, чепраки и уздечки, всю семью по именам, подарки, призы... Конечно, сохранятся имена поэтов, и те, кто до сих пор еще не знаменит, начнет с этого дня свою карьеру...
Решающее испытание для Правителя, Губернатора. Либо он восхитит всю Сибирь щедростью, умением распорядиться, способностью держать в руках разгульное веселье; если на этих играх покажут себя славные батыры и начинающие храбрецы, если впечатляющие события вызовут взрыв поэтического творчества, если песни и баллады будут кочевать от языка к языку... да, тогда он — истинный царь Сибири!
Если же игры пройдут вяло и бестолково... если возникнут споры и раздражения, если люди разойдутся обиженные — ну, значит, не стоило и сыр-бор заводить, с самого начала. Незачем от России откладываться. Ну что ж, посмотрим!
Степь к югу от Семипалатинска покрыта шатрами, палатками, летними юртами. Он уже видел такое однажды, подъезжая к Якутску; но сейчас масштаб много, много больше... стада и табуны тянутся на заклание. Невидимые, словно к полю битвы, подбираются волки, лисы, шакалы. Слетаются коршуны и вороны. Развеваются полотнища и конские хвосты на пиках, гудят сурнаи и карнаи, звенят домбры, не дожидаясь начала праздника, вьются хороводы девушек...
Да, и точàт ножи булатные, кипят котлы чугунные...
Последнее распоряжение казачьим атаманам и офицерам — чтоб до конца праздника ни одного пьяного. Буду рубить головы (никто не усомнился; лет через сто губернатор Перовский казака одного живым в землю закопал). Начальника — в солдаты без выслуги. Потом, если все пройдет гладко, хоть упейтесь, сам выкачу.
Отпетые сотники и полковники понимающе кивают головами.
Отовсюду, кажется, пришли! Не побоялись, не поленились. Северные оленные люди тоже тут. В стороне на холме, за небольшой рощей, видны военные палатки и угол деревянного строения. Вокруг мелькают верховые казаки с бунчуками вестовых. Лагерь губернатора, там же и шведы. Кто-то оттуда скачет навстречу Гагарину. Это Стралленберг — машет рукой, довольный. Подъезжает, спешивается.
- С благополучным возвращением! Ну, теперь начнется... Кстати Мессершмидт вернулся!
- Живой? Ну надо же... Вернулся Данила Готлибович? Давно ли? Где он?
- Позавчера. Вышел из леса в Тобольск, узнал, что вы здесь, поехал сюда. Живой, едва-едва. Болен, измучен. После бани поел, повеселел, расспрашивал, что за парад народов тут... Рисует вашу супругу...
