Самый везучий из питомцев Мерлина – сын Артура, Ллеу, Лео, Лью – мы не знаем, как это произносилось. Но мама зовет его Лионель. Да, он один с родной мамой. Прекрасная и мудрая царевна Гвеннлиан старается, чтобы он не чувствовал этого преимущества, не ласкает его даже наедине, ко всем детям равно внимательна, особо к младшим. Если уж кого и побалует, то злополучного Мордреда (приспособилась нажимать шифт, но приходится распальцовку делать). Да, не повезло ребёнку! Моргана (или Моргауза?) поручила своё дитя, без всякого сожаления оторвав от груди, но не упуская из виду возможных в будущем коварств, женщине по имени Ротниам, рода почётного, но нищего. Была она, допустим, дочь кормилицы старших сыновей Морганы, Гавейна и Агравейна. Статная брюнетка с огненным взглядом не упускала напомнить, что она «дочь Умала Урс… как там бишь», что было не принято в малом стаде с первых же дней. Разумеется, она была колдунья, в том стиле, который К.С.Льюис противопоставляет величавому ВЕДЕНИЮ Мерлина: с болотными пузырями, ядовитыми травами, жабьей слюной и рачьей икрой, с крайне желательной в серьёзных делах младенческой кровью. Притом была она так глупа, что решила потягаться с Мерлином – ясно же, что в одном коллективе два колдуна не уживутся. В подходящий вечер, при встающей в болотном тумане ущербной луне, припевая и приплясывая, заплетала она стебли багульника с папоротником и… мутный свет внезапно померк. Тень человека стояла меж ней и светилом, и так горели глаза этого существа, словно лунные лучи просвечивали его насквозь. Баба взвизгнула и бросилась бежать, не разбирая дороги, перепрыгивая буераки и густой валежник. Рассвет застал её на вершине холма, позади стеной стоял лес, а впереди гнездилась убогая деревушка. В этой ли, в другой деревушке, она устроилась лекаркой, лечила травами и наговорами, ждала своего часа, но к лесу приближаться не решалась…
