В верхний мир ведет узкое отверстие где-то около Полярной звезды или в узкую щель на горизонте, сквозь смыкающиеся страшые челюсти или между сходящихся и расходящихся скал. Приближаясь к солнцу, шаман изнывает от жары; дрожит от холода в снеговых тучах, валится с ног от ветра. Карабкается по острым, как лезвие ножа, камням. Злое белое божество требует у него жену и детей на съедение.
Зимой небо замерзает. Только самый-самый могучий шаман может пробиться наверх.
«Сангызак вооружился луновидным топором и, пробивая лед, достиг третьего неба, где имел беседу с Ульгенем. При его камлании в юрту падали большие обломки льдин».
А ведь это мир Ульгеня, верховного благого божества! (Что-то будет в нижнем мире?)
«Орочи думали, что шаманы могут совершать путешествия и на Солнце, но делают это редко, так как ничто, кроме жажды подвига, не влечет их туда... надо сначала прилететь на луну, от которой идет единственная дорога к Солнцу. Душа шамана начинала свой головокружительный путь на крылатой лошади, затем мчалась на клубке ниток, на крылатом тряпичном мяче. Она пролетала среди созвездий, потом пересаживалась на птицу, а к солнцу приближалась в железной лодке с крыльями. Возвращение назад было не лишено удобств: душа опускалась на землю в крылатом гробу...
Нанайские шаманы также посещали солнце, но по делу, летая на небо ради бесплодных женщин за душами детей. На Солнце шаман отдыхал...»
