Так что, собираясь в Пущино, вспомнила про дареную читалку. Смешно. У сестры из книг — стены, в случае блокады можно продержаться, но все как-то не то...
У меня такие соображения часто. Вот мы все шьем, вяжем, вышиваем, стегаем бесчисленные покрывала; ничего, думаю, будет война — пригодится. Память, как закрывались польтами и под ними тряслись, она в костях сидит.
Как раз про память. Закачала себе книгу «Несовершенный человек», из серии альпинанонфикшн, про эволюцию, антирелигиозную. Про то, как человек нескладно устроен, взять хоть позвоночник от четвероногих, поставленный на попа, он скрипит, а ты терпи, куда денешься. Мозг у нас туда же. Возник случайно как побочный продукт, оказалось, что с ним легче прятаться, удирать и нападать, в результате естественного отбора разросся и дошел до того, что начал примитивные рефлексы копить и откладывать впрок, и получилась память. Дальше — больше, и до того додумался, что вот некий Гари Маркус сидит и рассуждает, такая у нас память, как надо, и нельзя ли было сделать получше, как у машины?
Точно, странная у нас память, ассоциативная, контекстная, избирательная, избыточная, обманная, внушаемая — как наша мысль и наша речь. В самом деле пора, пора формализовать, чтобы уж сказал — как отрезал и никто не мог оспорить. Так родилась матлогика, изобрел ее Джон Буль, это не нарицательное имя, правда, был такой человек, у него был брат полковник Эверест и дочь Этель Лилиан Войнич, которая написала «Овода», от которого мы все рыдали, а теперь никто не читает. Он точно определил, как отделить истинные высказывания от ложных, но дело-то в том, что многие наши высказывания ни отделять, ни определять не стоит. Вообще иногда лучше жевать, чем говорить (особенно политикам).
