Нельзя думать: может быть, именно сейчас в туманности, удаленной от нас на миллион световых лет, на неприметной планете у ничем не выдающейся звезды появилась живая клетка (или молекула), а мы узнаем об этом только через миллион лет. Никакого «сейчас» во Вселенной нет. «Одновременно» то, что происходит на двух концах светового луча...
Когда-то в провинциальный кружок любителей математики ходил астроном-любитель, пересказывал статьи из брошюрок общества «Знание», в 30-х Эйнштейн был в моде.
Наверно, думает Яков Антонович, Лорд не мог примириться с тем, что Человек (смейтесь, но это правда звучит гордо, пусть даже не у нас), умеющий мыслью проникнуть к началу Вселенной и достигнуть ее пределов, остается мухой в капле вина на дне... а как же Тютчев? Это ТАК он «был их высоких зрелищ зритель» и «из чаши их бессмертье пил»?
На самом деле думать надо совсем о другом. Он заглянул в конец тетради, отделил последние 20 листов – они отличались даже по манере письма, более небрежной – и разобрал кое-что. Технические соображения давались ему много легче, он и раньше работал в основном с такими документами. Доложить Карповичу сейчас, при первой же встрече – или попробовать расшифровать побольше?
Глупость какая. Конечно, доложить немедленно. Даже если там сплошная лажа, начальство должно знать обо всем с самого начала. С «момента события», как о взрыве вулкана на Луне – через три секунды. Значит, завтра, на планерке.
Поздно, совсем стемнело. Возвращается счастливый Гоша. Маму повидал, отвез ей кучу продуктов. Голландский сыр, масло топленое, масло оливковое, сахар, рис, тушонка, кофе, чай... у мамы глаза были на мокром месте, у него тоже. Он знал, что мама поделится с многодетной соседкой и одиноким братом, инвалидом. Максим подарил его сестренке коробку зефира и шоколад «Гвардейский».
Ему тоже можно завтра рассказать.
