Амиран не просто сухо простился с беглым рабом; он не просто отдал ему завязанную в платок мелочь из кармана. Он развязал пояс и выдоил из него три золотых монеты, которые велел получше спрятать. И сел на коня и проводил беглеца мимо возможных патрулей, как дон Румата безымянного книжника, и тоже не спросил имени. Но, расставаясь, дал ему перстень и наказал, кого отыскать в Грузии, если повезет туда добраться, и как убедить этого друга непременно представить посланца одному знатному человеку, родственнику Амирана, чтобы тот передал некое очень важное сообщение царю, Вахтангу Горгасали. Послание состоит вот в чем: непременно, прежде чем восставать против персов-угнетателей, примириться с овсами, они же аланы, и выступить с ними плечом к плечу. Только так они победят захватчиков.
Не знаю, что из этого сбылось, но безымянный раб будет сражаться в армии Святого Вахтанга с извечным врагом и падет смертью храбрых. И это все о нем.
О Вазир-мухтар, Александр Сергеевич! Такого человека не стоила вся вонючая Персия! Останься он жив — он написал бы Войну и Мир, а не закомплексованный подросток Лермонтов, что бы ни говорил Лев Толстой. Он и начал ее писать — драму «1812 год». Он бы, конечно, быстро сообразил, что такой эпопее не уместиться в условных театральных рамках. Его замысел был выше Толстовского, он видел обе стороны. Его герои - «офицер R., исполненный жизни, славы и блестящих надежд». И некто М. - «с первого стиха до последнего на сцене». М., видимо, «мужик», крепостной, совершает подвиги. Офицер R. Умирает героем, замученный партизанами. М. «возвращается под палку господина... Отчаяние... самоубийство».
И есть московская барышня, Наташа конечно. Плачет и плачет. О ком?
