Жалко, знаете, Ирана (кто бы подумал): какая глубокая, сложная, древняя культура. И всю уплощили, уплющили.
А в «нашем сарматском» есть эпизод встречи богатыря с его конем, или наоборот: «Конь и его мальчик». Он нам пригодится, герою нужен конь. Так вот он болтается не при деле, трехлетка изумительной масти, золотисто-гнедой в светло-золотистых яблоках (бывают такие, но редко). Вот и Ростем на такого глаз положил, чтоб был как газель, а вынес бы его супер-тяжелый вес, доспехи, булаву и пр. Нам это ни к чему, был бы резвый. Но будущий конь Ростема был, оказывается, маменькин сынок: свирепая кобылица никого к нему не допускала, а он от нее не отставал. Очень большое неудобство в походе, зерна в обрез, лишний рот ни к чему, а попробуй не накорми, Безрассудная с места не сдвинется, на что уж наездница ее Шолпан прирожденная кочевница.
Ростем взревел, как лев, и мамаша в ужасе сбежала. У нас кобылу напугает Топтыга, кто-то из бойцов заарканит жеребчика, и юноша быстро с ним поладит. Умеет он с ними. У него там, в Броселианде, остался любимый конек (не помню, простите, как звали). Но теперь на нем ездит Мордред, в память о брате.
Эпизод с конем произойдет по окончании торгового дня, там еще много чего было.
